Деревенька оказалась небольшой: несколько домов, церковь с кладбищем, выходящая к пирсу прямая улочка с магазинами и единственный на милю вокруг кабак, пользующийся не лучшей репутацией у добропорядочных жителей. Примечательна деревня была всего парой фактов: во-первых, здесь, как в Хогсмиде, жили только волшебники. Во-вторых, с местного пирса отходил пароход до Азкабана. Когда-то, когда трава была зеленее, а у власти стоял избранный народом Министр, а не безносый узурпатор, в Азкабане содержались отъявленные ублюдки — Пожиратели, убийцы, насильники и прочая шваль. Но времена изменились. Сейчас тюрьма исполняла роль изолятора, куда свозили магглорожденных и все нежелательные лица. Говорили, Его Темнейшество создаёт некие поселения, лагеря, куда будут загонять неугодных новому режиму, но пока эти самые лагеря существовали лишь в проекте, «неугодные» коротали время в компании дементоров в Азкабане.
Задача перед Шеймусом стояла простая: подорвать и пирс, и пароход.
Датой проведения операции выбрали Рождество, чтобы вокруг взрыва возникло как можно больше шума и паники. Чтобы Пожиратели бросили основные силы на урегулирование ситуации. Под прикрытием диверсии небольшой отряд, состоящий преимущественно из бывших авроров, должен освободить заключённых, коих, прежде чем посадить на пароход, содержали в скотских условиях в одном из местных складов. Ходил слух, что среди заключённых оказалась некая важная шишка из ныне упразднённого аврората, иначе главы повстанцев никогда не решились бы на столь рискованную затею. Шеймуса слухи не волновали. Его благословили на взрыв, и он был весь предвкушение.
При этом внешне он сохранял хладнокровие и делал ровно то, что нужно было сделать, не перегибая палку. Аппарировал в деревню в четыре часа пополудни, без оборотки (ингредиентов всё ещё критически не хватало), но с поддельными документами. Его лицо не светилось на розыскных плакатах, потому не существовало даже малого шанса на узнавание: в конце концов, он никогда не бывал ни в этой деревне, ни в соседнем с ней Ливерпуле. По документам Шеймус был ирландцем, но не из северной части, а с юга. А ещё кандидатом исторических наук. Над легендой особо не думали — аспирант собирает материалы для очередной диссертации и с этой целью посещает магические деревни Соединённого Королевства, где магия и история прут изо всех щелей. Такая вот сказочка, хоть и была довольно нелепой, оправдывала расспросы, пристальное разглядывание вроде бы непримечательных улиц и дикий акцент. Правда, настоящий аспирант, даже будь он трижды ботаником, в Рождество сидел бы в своём Дублине и потягивал пиво с родственниками, а не заявлялся в портовый кабак посреди дня и не заводил панибратских знакомств с местными выпивохами.
— Ещё по пинте моим друзьям! — стуча кружкой по столу и притворяясь более пьяным, чем был на самом деле, потребовал Шеймус под одобрительный гомон новых друзей, — Вчера пришла стипендия, могу себе позволить… — доверительно сообщил он сидящему рядом Биллу, рослому парню лет тридцати. Тот хлопнул Шеймуса по спине и сказал что-то проникновенное, что-то, что люди говорят друг другу только хорошенько надравшись.
Кажется, Бруствер инструктировал его насчёт выпивки на операциях, но Шеймус прослушал. Грех не выпить в праздник.
— Счастливого Рождества!
Это было его второе задание без Дина.
Они провели в лагере повстанцев немногим более месяца, а Шеймус уже готов был лезть на стенку от бездействия. Да, «повстанцев» насчитывалось полтора землекопа, да вера в «правое дело» у многих умерла вместе с Гарри, да, сначала нужно нарастить военную мощь, а потом кидаться на амбразуры, но безропотно глядеть как Пожиратели крушат судьбы хороших людей Шеймус не собирался. В первый рейд он буквально напросился, гнусно воспользовавшись давней дружбой с Роном и Невиллом и членством ОД. Их поддержки и его бесконечных тирад в духе «ну и долго мы здесь будем яйца отсиживать, как крысы тыловые?» оказалось достаточно. Шеймус неплохо проявил себя в тот раз. Поэтому во вторую — нынешнюю — вылазку его кандидатуру одобрили без лишних вопросов.
К их столу, неся на подносе пять высоких кружек, приблизилась очаровательная кабатчица. Шеймусу она нравилась. Полчаса назад к ней попытался пристать перепивший хрен, но прежде чем кто-то успел вступиться, она ловко припечатала его к стенке Петрификусом, чем вызвала бурю оваций у посетителей.
— Ребята, мы в девять закрываемся — сами понимаете, Рождество…
— Да не вопрос, милая! А сколь времени?
— Половина девятого.
— Парни, слышали? Пора по коням!
— Пошли ко мне, — предложил Билл, — Ма утащилась праздновать к сестре с мужем, меня, ясное дело, с собой не взяли. «Нажрёшься и начнёшь дебоширить, скотина», — процитировал он, плохо изображая женский голос. — Я тут по соседству живу.
Билл не соврал: его дом действительно оказался соседним. Из окна в туалете открывался замечательный вид на пирс. Шеймус распахнул деревянную раму, поежившись, когда холодный ветер с залива пробрался ему под рубашку и пустил сонм мурашек по телу. Куртку пришлось оставить внизу. Кастовать согревающее заклятие Шеймус не рискнул, смутно подозревая, что в состоянии лёгкого опьянения и предвкушения славной заварушки может спалить себя заживо. Висящий на шее галеон ОД начинал нагреваться.
«Пять минут». Шеймус закурил и сел на край ванны, случайно сшибив оттуда какие-то баночки с гелями, принадлежащие матери Билла. Из гостиной на первом этаже доносился смех и пьяные выкрики. Рождественская вечеринка набирала обороты. Кто-то предлагал позвать девочек.
Когда пять минут истекли, Шеймус вынул палочку из рукава и, прищурившись что тот снайпер, послал одно за другим четыре поджигающих заклинания в те зоны на пирсе, куда днём, совершая неспешный променад на морском воздухе прежде чем заглянуть в кабак, спрятал взрывчатку.
Взрывной волной из окон близстоящих зданий повышибало окна. Вслед за грохотом взрывов, почти одновременно с ними раздались пронзительные крики. Люди выбегали из домов на улицу, мелькали огоньки волшебных палочек, кто-то кастовал Агуаменти, пытаясь затушить столбы пламени, другие поднимали из воды горящие балки и развороченные металлические перекладины, чтобы в итоге бросить их обратно. В огне и чёрном дыму Шеймус не мог рассмотреть, как сильно повреждён причал и пришвартованный к нему пароход. Высунувшись из окна по пояс, он огляделся. Люди бежали и аппарировали к пирсу, толпились на берегу. Вода лилась со всех сторон, но затушить созданное Шеймусом пламя на памяти живущих не удалось ещё никому, кроме его самого.
Он выждал ещё пять минут, прежде чем послать новое заклинание — на сей раз в один из дальних складов, в котором, как сообщили разведчики, хранились мётлы. Взрывом у склада снесло крышу. Пожар занялся мгновенно. Шеймус надеялся, что никто из невинных людей не погиб, но долго рефлексировать над этим времени не было. Такова жизнь. И ему пора спасать свою.
Шеймус аппарировал сначала на первый этаж дома, где схватил с вешалки куртку, а потом в подворотню, которую ещё днём выбрал за относительную удалённость от причала и возможность беспрепятственно рассматривать оттуда плоды своих деяний. Сбоку было видно, что пирс рухнул в воду не весь — дальняя его часть, уходящая в воду, ещё держалась. Зато пароход медленно погружался на дно, не иначе как из-за пробоин в корпусе.
— Блеск! — радостно прокомментировал ситуацию Шеймус.
Он натянул куртку и обернулся.
На него нацелили палочки три мрачные фигуры в длинных плащах и масках.
